Дмитрий Хван - Знак Сокола [СИ]

— Стойте, трусы! Где Томгунь?! — негодуя, задыхался от злости военный чиновник. — Как такое возможно? Где остальные?

— Господин! Господин! На нас напали одетые в железо всадники, они пробирались к месту нашей высадки лесом, там же скрываясь до поры за деревьями и аркебузиры врага. Они подпустили нас ближе и расстреляли нас! У них были и небольшие пушки на сошках! Томгунь погиб первым, господин, — валялся в ногах его коня один из воинов, в окровавленном кожаном доспехе. — Мы вытянулись змеёй, только это не убило нас всех сразу.

— Наши стрелы отскакивали от их доспехов, господин! Мы смешались, а они атаковали нас. Они рубились словно демоны! Только аркебузиры и спасли нас, варвары тут же отошли в лес, едва круглошляпники начали стрелять, — вторил ему другой.

Лифань приказал четырём сотням туземцев и китайскому отряду прочесать лес, а сам, между тем, организовывал установку своего шатра. К вечеру вся его армия высадилась, в том числе и артиллерия: двенадцать пушек малого калибра. Крепость врага уже можно было наблюдать, находясь на сопке. После осмотра оной у Лифаня оставалось двойственное чувство — вроде крепость не сильна и не крупна. Не видно пушек и нет многочисленного гарнизона. Ни единого корабля не стоит у причалов, хотя ему говорили о неких самодвижущихся судах, плюющих в небо чёрным дымом. Значит, это была ложь — трусливые варвары готовы и демонов с кривыми мечами приписать врагу, если он победил. А в крепости чужаков вроде бы ничего удивительного не было. Подумаешь, земляные валы — корейцам не помогли и горные утёсы, а у солонов были такие же в их грязных городках. Лагерь готовился к ночёвке, чтобы завтра с утра обложить укрепления неприятеля, да расставить пушки. Тем временем, вернулись воины, прочёсывавшие лес. Этот рейд дорого им обошёлся, туземцы потеряли семь десятков воинов, никого не найдя среди тайги.

— Проклятые варвары просто сбежали к врагу! — хлопнул кулаком по колену Лифань.

— Они всегда готовы нас предать, — заметил один из чиновников, дзаргучей[6]. Этот чиновник должен был сменить на Зее Ципиня, отзываемого обратно в Мукден.

— Не стоит их пускать в бой одних, варвары сбегут, помня о своём Бомбогоре, — добавил другой.

— Я знаю об этом, — рявкнул Лифань и вышел из шатра, проворчав:

— Проклятые советчики!

На Сунгари опускался вечерний сумрак, в лагере маньчжур зажигались костры, воины собирались готовить ужин. Весь день они рубили деревья, что бы сделать шесты и лестницы для преодоления стен варварской крепости. Теперь им стоило отдохнуть перед завтрашним боем. Словно вторя маньчжурам, и во вражеской крепости зажигались далёкие огоньки. Причём это были фонари, а не открытое пламя костра. Вскоре Лифань снова отправил к крепости несколько групп разведчиков, и тут маньчжуру улыбнулась удача — все они вернулись без потерь. Как оказалось, враг заперся в крепости, которую прикрывала цепь валов. Подойти к ним не было никакой возможности, потому, что варвары наставили перед укреплениями шесты с фонарями, освещающими подходы. Также разведчики заметили не освещённое такими же фонарями поселение между холмов неподалёку от крепости. Вероятно враг не желал того, чтобы маньчжуры его заметили.

— Этот амурский князь варварских племён башковитее своего предшественника. У того хватило ума лишь на сражение, в котором у него не было ни единого шанса. Этот же действует из засад и сидит в крепости, — рассуждал ночью Лифань, обдумывая завтрашний день.

Спору нет, сражение в чистом поле не давало бы ни единого шанса проклятым варварам. Маньчжурское войско легко бы разогнало толпы туземцев. Но эти негодяи заперлись в крепости. Ну что же, следует повторить несколько раз удачно применяемый способ, чтобы заставить сдаться мятежный гарнизон. Нужно поджечь укрепления или постройки внутри укреплений. У воинов Лифаня в достатке имелось огненных стрел. Глубокой ночью военачальник составил план сражения и только он решил прилечь поспать, как звенящую тишину разорвал далёкий вопль и хлопки выстрелов. Взревев, маньчжур выскочил из шатра. Тут же находились и соглядатаи мукденского дзаргучея. Они возбуждённо переговаривались и Лифань услышал, что они бормочут о том, что с утра необходимо атаковать неприятеля. Они надеялись на то, что маньчжур было две с лишним тысячи, а это большое войско для туземцев, пусть у них есть и немного аркебуз. Вскоре к военачальнику подскакал один из его командиров, слезши с коня и поклонившись, он доложил, что варвары убили троих часовых, но вскоре были отогнаны прочь.

— Отогнаны, но не убиты! — вскричал Лифань и упал на расстеленные циновки и одеяла. — Это плохо, плохо! — уже бормотал он.

Однако ему не спалось, он долго ворочался, пытаясь заснуть, но всё зря. Злой и удручённый он ходил по шатру, пока его не посетила мудрая мысль. А ведь можно одновременно атаковать с воды и с земли! Таким способом победа будет добыта ещё быстрее. Нужно установить на корабли деревянные щиты, защищавшие бы его воинов от аркебузиров врага, атаковать крепость со стороны реки и постараться её поджечь. Довольный собой, чалэ-чжангинь позвал к себе начальников отрядов. Он поставил им задачу — к обеду оснастить десять кораблей щитами и, посадив на них лучников и часть стрелков из аркебуз, атаковать крепость. А сам он поведёт остальное войско на приступ. С утра маньчжурского военачальника вновь ждали нехорошие вести — за ночь были убиты ещё дюжина воинов, причём это случилось в рассветные часы, сразу после того, как воины заступили в караул. Погибло три караульных и спящие неподалёку воины. Их попросту перерезали, как овец. Что за бесчестный противник! Этого солонского князя нужно доставить живым в Мукден и пусть там разбираются с этим варваром. Что за несчастье воевать в далёком краю с хитрыми и грязными туземцами, когда можно побеждать Мин? Именно там легче всего получить повышение и подарки от императора. А не в этом медвежьем углу, где от тебя не ждут ничего, кроме победы.

Наконец, настала пора выдвигаться к крепости, чтобы обложить её со всех сторон, в том числе и с реки. Десяток кораблей начал движение, выстраиваясь в колонну. Но всё же в душе Лифаня саднило чувство тревоги, что-то мешало ему. Он понимал чутьём своим, что сил у него имеющихся, недостаточно, чтобы взять неприятельскую крепость. Но его солдаты были бодры, полны сил и горели желанием наказать подлых туземцев. Лязгая железом, воины приближались к врагу, неся лестницы и шесты, а также верёвки снабжённые крючьями, чтобы, зацепившись за стену, подняться по ней вверх. На повозках к крепости врага катили и захваченные у китайцев пушки, чтобы обстрелять оплот неприятеля и вынудить того спасаться от гнева императора. Приближаясь к крепости, Лифань разглядывал незнакомые ему правильные геометрические очертания её укреплений и начал понимать, что это не похоже на привычную варварскую крепость. Их земляные курятники не шли ни в какое сравнение с этим оборонительным сооружением. Сердце Лифаня защемило.